"Газета.ру": Партия «Против всех»: жизнь после запрета

Алексей Титков

Избиратели «против всех» так просто не уйдут. Их «партия» была слишком важной частью политического спектра, кто-то должен ее заменить.

«Против всех» отменяется. Более того, в ближайшие месяцы будет испытываться, пока в порядке эксперимента, новая техника голосования, которая сделает невозможным любой выбор, имитирующий нынешнее «против всех». На избирательных участках будут стоять терминалы, напоминающие уличные банкоматы, только их меню будет предлагать выбрать не вид банковской операции и сумму, а партию или кандидата. Возможность перечеркнуть бюллетень или написать на нем слова, отражающие политическое настроение дня, останется в бумажном прошлом. Расколошматить такую штуковину, наверное, захочется, но вряд ли получится. Голосования «против всех» не останется вовсе. Ни в каком виде.

В спорах между сторонниками и противниками графы «Против всех» обе стороны предпочитали говорить про народ вообще, об избирателях в целом: надо ли им оставлять возможность голосовать «ни за кого» или приучать к более конструктивному выбору. Понятно, однако, что предстоящая отмена «Против всех», как и любое другое решение власти, не на всех сказывается в равной степени. Чтобы предсказать возможные последствия, нужно наконец разобраться, какую категорию избирателей это новшество затронет сильнее всего.

Есть такая культура

Слой избирателей, голосующих против всех кандидатов, проявился на выборах народных депутатов СССР и РСФСР в 1989–1990 годах, на несколько лет раньше, чем строка «Против всех» официально появилась в бюллетенях и протоколах. Тогда эта группа составляла в среднем 9–12% от голосующих избирателей. На думских выборах 2003 года по одномандатным округам – примерно столько же. Совпадение трудно назвать случайным: сопоставление голосования против всех на ранних и на последних выборах, если его провести по региональным данным, дает не очень большую, но статистически значимую корреляцию между ними.

Социологические опросы (например, серия опросов фонда «Общественное мнение» в 2003–2005 годах) и расчеты, сделанные на основе статистики выборов, дают примерно одинаковую характеристику типичного избирателя, склонного голосовать против всех. Мужчины, молодые, с хорошим социально-экономическим положением, высшим образованием, жители крупных городов – при сложении получается вполне положительный образ активных и сознательных граждан. Еще одна их отличительная черта – заметно пониженный уровень доверия к Путину, однако вывод о том, что к выбору «против всех» эту категорию избирателей подтолкнул путинский режим, вряд ли будет правильным.

Статистический расчет показывает, что и в девяностые годы против всех голосовали в основном примерно те же.

За последние две–три недели избирателям уже немало рассказали о том, как они до сих пор пользовались своим правом выбирать «против всех». Одна из самых важных особенностей – чрезвычайно сильная зависимость доли голосов против всех от типа выборов. Выборы местных депутатов, самые неинтересные для избирателя, и выборы президента страны, самые важные, различаются на порядок: 15–20% «против всех» в одном случае и 1,5–2,0% во втором.

Между крайними случаями – партийные выборы в Государственную думу. Интерес к ним все еще высок, действующие лица знакомы, а императив «обязательно нужно кого-то выбрать, кто-то все равно должен управлять страной» давит уже не так сильно. Здесь голосование против всех держится от выборов к выборам на уровне, близком к пятипроцентному барьеру, то есть выглядит как политическая сила, заведомо входящая в первую десятку самых влиятельных партий и политиков.

«Жириновский для интеллигенции»

Все привыкли к тому, что неодушевленное «против всех» воспринимается одним из участников выборов. «Кандидат «против всех» занял», «партия «против всех» получила» – распространенные обороты речи, без которых трудно обойтись. Даже нa электронных картах и диаграммах ЦИКa результаты «против всех» показываются вперемешку с другими партиями и кандидатами. Для этого есть свои причины.

Образ любой политической силы, партии или кандидата, создается из ее отличий от других кандидатов и других партий.

Партии, называемые политическими комментаторами «ненастоящими» из-за того, что они «без идеологии» или «без программы», партии с ярлыком «виртуальные» – все они за счет резко выраженных отличий от других участников выборов могут иметь в глазах избирателей ясный сложившийся образ. «Против всех» – крайнее выражение такой тенденции, свидетельство того, что настоящей партией, то есть настоящим сектором политического спектра, может стать даже нечто не существующее в материальном мире. Соображение о том, что «против всех» – не настоящая партия из-за того, что она по определению не может получить представительство, тоже не будет однозначно убедительным.

Избиратели не привыкли интересоваться тем, кто и как сидит в Думе, кто и как спит на заседаниях или бегает по рядам, голосуя за отсутствующего коллегу.

Они узнают, что их политические настроения и симпатии получили или не получили заметного представительства, из телевизионной картинки в ночь или наутро после дня выборов. На ней «против всех» – такой же цветной столбик или сектор, как все остальные.

Определить, насколько далеко или близко друг к другу политические партии расположены в пространстве признаков, значимых для избирателя, можно тоже статистическими методами, например, факторным анализом. Расчеты показывают, что самыми важными являются два измерения. По одному из них делается «реформаторский» или «консервативный» выбор, как они понимались в политической повестке 1990-х годов, по другому – выбор между «конформистcким» или «протестным» вариантами голосования. В «реформаторской» и «конформистcкой» четверти всегда находились СПС/ДВР, «Яблоко» (разница между ними не такая большая, как хотелось бы самим партиям) и предыдущие версии партии власти, НДР и ОВР. В «консервативной» и «конформистской» – КПРФ. Существенные подвижки в этой части партийного пространства произошли только в 2003 году, когда появилась «Единая Россия» – ярко выраженный конформистский выбор с почти нулевыми значениями по оси «реформизм–консерватизм», а КПРФ оказалась вытесненной на протестную часть политического поля. В «консервативной» и «протестной» четвертях прочно расположились ЛДПР и Жириновский. В последней, «реформаторской» и «протестной», – почти никого, кроме «против всех». Получается, что обозначение «Жириновский для интеллигенции», придуманное лет десять назад для другого случая, на самом деле больше всего подходит к голосованию против всех.

Кто придет в «четвертый квадрат»?

Восприятие выбора «против всех» как одной из партий в ряду других должно означать, что и снятие этой строки должны восприниматься примерно так же, как отстранение от выборов других партий.

С той только разницей, что сама по себе партия «против всех» заведомо не совершала никаких предосудительных действий.

Не выпускала скандальных телероликов, не раздавала пенсионерам бесплатную гречку, ничего плохого, никаких нарушений. Неудивительно поэтому, что большинство граждан (судя по опросам, примерно 3/5) сочувствуют избирателям «против всех», считая, что их вариант выбора надо оставить в бюллетенях: «Это их позиция, они должны иметь возможность ее выразить».

Выбор «против всех», в отличие от голосования за того же Жириновского, считается в целом социально приемлемым, нормальным и при этом, как правило, в большей степени одобряемым, чем неявка на выборы. В этом отношении довод сторонников сохранения графы «Против всех» «если ее отменить, то люди перестанут ходить на выборы» представляет собой точную параллель убедительному для большинства граждан аргументу противников сухого закона «если запретить продажу водки и вина, будут гнать самогон и пить политуру». Сторонники «против всех» на массовых опросах тоже вполне убедительно показывают, чем они лучше. Забота о том, чтобы выборы все-таки состоялись («если не пойдем – может не хватить явки»), хорошая осведомленность о работе избирательного механизма («если не пойдем, наш голос могут приписать в чью-нибудь пользу»), настойчивое стремление сделать так, чтобы их позиция была услышана властью, – все эти мотивы выгодно отличают ядро сторонников голосования против всех.

С позиций общественного блага можно, наверное, только желать того, чтобы избиратели с такими политическими взглядами были представлены какой-либо политической силой.

Отмена привычного варианта выборов, скорее всего, подтолкнет эту группу избирателей – активных, состоятельных, политически грамотных – к поиску подходящей альтернативы. Часто высказываемое соображение о том, что их голоса могут уйти к коммунистам или жириновцам, вряд ли подтвердится – это, напомню, совсем другой политический выбор. Ближе всего к месту «против всех» в политическом пространстве подошла «Родина» во главе с Глазьевым в 2003 году – но её, как и «Против всех», больше не будет. Создание новой партии, нацеленной на эту группу избирателей, маловероятно. Существующее партийное законодательство оставляет слишком мало «окошек» для появления новых участников выборов. Самой реальной возможностью остается переориентация на избирателей «против всех» какой-либо из ныне существующих ручных партий второго-третьего ряда.

Примеров того, как декоративные игрушечные партии вдруг становились серьезной политической силой, в истории не так мало.

Восточноевропейские «поющие революции» конца 1980-х годов дают целый ряд таких случаев. На выборах в российских регионах тоже случалось, уже не раз, что Партия жизни, Народная партия, Партия пенсионеров и им подобные вдруг оказывались настоящими соперниками правящей партии, справиться с которыми было непросто. Отмена голосования против всех означает, что вероятность такого сценария теперь повышается и на общенациональном уровне. Нужно только беречь маленькие смешные партии, стоящие сейчас где-то в уголке, не обижать их без необходимости.